Свобода творить некоторое дерьмо

Дискуссия вокруг трейлера Battlefield V отчетливо показала: геймеров несложно разделить на два злобных лагеря, рычащих друг на друга через тонкий заслон модераторов. Но речь не о политических взглядах в реальной жизни или другой ерунде, о которой писать противно. Вопрос, который разделяет людей, – скорее философский. Кто владеет моральными правами на произведение: автор, потребители, общество?

Проблема ведь не в исторической достоверности несчастной Battlefield V.

И женщины на войне успешно воевали, и Алексей Петрович Маресьев с протезами вместо обеих ног на истребителе летал, семь самолетов немцев сбил. Возможно, они это делали не так, как в Battlefield V, но ведь и игровые условности никто не отменял. Если же вспомнить, что в фильме “Бесславные ублюдки” американский спецназ расстреливает Гитлера, а в шутере Wolfenstein: New Order нацисты победили в войне, что останется от споров о достоверности? Лучший же комментарий дал Ёко Таро, автор Nier: «В Японии линкоры превращаются в красивых девушек, а военачальники превращаются в красивых мальчиков, которые любят мальчиков. Школьницы управляют танками, и происходит всё, что вы пожелаете». Точка. Достоверность давно повертели на ручке от швабры и запустили на Луну.

Выпустить игру ровно как на этой картинке? А почему нет?

Проблема в том, что какие-то люди вдруг присваивают себе право решать, что авторы игр могут делать, а что – нет. О чем конкретно они твердят – об исторической достоверности или недостаточной представленности меньшинств – не так важно. Претензии к слишком однообразным персонажам Kingdom Come: Deliverance и претензии к слишком разнообразным персонажам Battlefield V предъявляют, в сущности, люди с одним и тем же мировоззрением. Те, которым в голову приходит, что авторы художественных произведений им что-то должны.

Дело здесь не только и не столько в diversity. Этому конфликту уже много лет, и политика в современных дискуссиях вокруг игр чаще используется как оружие, а не самоцель. В 1991 году Майк Годвин сформулировал шуточный закон: любой спор рано или поздно придет к сравнению оппонента с Гитлером, а идей оппонента – с нацизмом. В наши дни Годвин, наверное, заменил бы “нацизм” на “мизогинию” (радикальный феминизм – это та же мизогиния, ненависть к женщинам; в конечном итоге, сексисты и радфем спорят только о том, как правильнее ненавидеть и оскорблять женщин). Поэтому любой текст об играх, в котором встречается это слово, надо сразу закрывать (мой не надо, у меня оно используется исключительно в научных целях и в последний раз).

Кейс про Battlefield V показателен двумя вещами. Во-первых, авторы игры, защищаясь, переводят всю дискуссию вокруг игры к одному-единственному вопросу: роли женщин во Второй Мировой. Здесь на их стороне и факты – реальные истории настоящих женщин-ветеранов – и волшебное м-слово, уничтожающее (как им кажется) оппонентов. Во-вторых, хэштег, объединивший критиков, выглядит вот так: #NotMyBattlefield. Не #NotMyWWII. Не #NoMoreWomenInGames. Дело не конкретно в женщинах или конкретно в протезах или конкретно в раскрашенных лицах и ирокезах, а в том, что дух и стиль Battlefield в целом изменился, и поклонникам сериала это не нравится (про женщин они говорят от бессилия; как и разработчики игры, они тщетно пытаются использовать политику в споре об играх, а не наоборот). Шутки о “Battlefield Vagina” – творческая импотенция людей, которые не могут честно описать собственные претензии.

Battlefield V – ведь не первая игра, которую в штыки приняли ортодоксальные фанаты одного из значимых игровых сериалов не потому, что она сделана плохо, а потому что она “не соответствует духу”. DmС: Devil May Cry, Fallout 3, Final Fantasy IX и XII – список можно продолжать и продолжать. Battlefield: Hardline, кстати, отлично вписывается в этот ряд. Их критикам или их авторам не припишешь м-слово, но можно придумать какую-то другую обидную ерунду, вырвать из контекста цитаты и построить на них буллинг-кампании в соцсетях. В реальности же получается так: под знакомым названием вышла новая игра, в другом стиле, с другим настроением, и это раздражает: ну как же, авторы “предали фанатов”. Ну как же, “Профессор неправ, не так все было”. В лучшем случае комментарий будет такой: “Хорошая игра, но зря ее назвали Battlefield: Hardline. Лучше бы просто Hardline” (это, кстати, мой комментарий).

А еще ограничивать творчество берутся религиозные организации и либеральные журналисты, государственные чиновники и одиозные депутаты. Претензии разные (зачастую созвучные претензиям ортодоксальных фанатов), инструменты и логика – абсолютно одинаковые. Люди искренне верят в то, что их мнение должно быть важно авторам. Люди искренне объясняют авторам, о чем на самом деле должна быть их игра.

Юридически ответственность автора перед потребителями и обществом заканчивается на том, что человек может вернуть деньги за неработающую игру, а антимонопольные органы – оштрафовать за недобросовестную рекламу. На практике все, конечно, понимают, что автор хочет кушать, а раз так – должен подстилаться под мнение аудитории (чтобы занесла деньги) и общества/государства (чтобы продукт не был заблокирован). Хотим ли мы платить за творчество подстилки? Одни хотят, другие – нет.

Иногда говорят, что раз игры стали искусством, то их авторы должны с серьезным лицом рассказывать обществу о важном и отвечать за собственные слова, а не страдать ерундой. Но… разве у кино и литературы не ровно те же проблемы с ограничением свободы слова? Разве лучшие писатели и режиссеры подстилаются под чье-то мнение? Почему у них не может быть собственной, личной позиции?

Быть в лагере тех, кто выступает за свободу автора, непросто. Человеку, который не хочет принимать стороны в дискуссиях о том, что именно запрещать, быстро приписывают сторону. Отвертеться не получится. Купил Kingdom Come: Deliverance – посчитали. Не поставил дизлайк Battlefield V – тоже посчитали. Журналист Disgusting Men написал блестящую колонку о том, что в Battlefield V как игре жанра WW-punk могло быть и побольше гендеров , а в комментариях: “Какая-то дрисня, пытающаяся оправдать все эти левацкие порывы в игорах”. Автор этого комментария не понимает, что его порывы ничем не отличаются от левацких, только прилагательное другое. Левые и правые, коммунисты и православные, политики и люди с форумов одинаковы. Разница в том, что каждый из них хочет, чтобы авторы подстилались лично под него, а вот под других – нет.

На словах сторонники ограничений против цензуры, но стоит дойти до дела – вдруг оказывается, что цензура допустима, если запрещает то, что человеку лично не нравится. При этом Вторая мировая война – идеальная лакмусовая бумажка, чтобы показать, как один и тот же человек обличает и российских цензоров (“фу, победобесие”), и западных разработчиков игр (“ужас, замалчивают подвиг СССР!”).

Иногда полезно напомнить, что в Persona давным-давно есть не только гигантский ходячий член, но и Гитлер. И что с этим делать?

Сложнее получается, когда сторонник ограничений встречает настоящего противника цензуры.

Типичная дискуссия людей из двух лагерей (одни – за свободу самовыражения, другие – за ограничения; эдакий Assassin’s Creed про видеоигры в реальности) выглядит примерно так:
– В Final Fantasy XVI слишком много женских персонажей. Это неправильно.
– Автор так видит, отстаньте от него.
– Да вы, похоже, ненавидите мужчин!
– Я нормально к ним отношусь.
– Вам просто нужны сиськи в играх!
– Мне все равно, я за историей сюда пришел.
– Нет, с вами точно что-то не так! В бан, извращенец!
– Обязательно пойду и напишу гадость об авторах игр, которые этому идиоту нравятся. И про его любимых мужчин что-нибудь добавлю.

К сожалению, вменяемо поспорить о том, что дозволено автору, а что нет – не выйдет. Вам может показаться, что я лично выступаю за полную свободу, но все не так просто. Давайте проведем простой эксперимент. Вам нормально, если главный герой игры, которым вы управляете, – белокурая девочка в нацистской форме со свастикой? А если эта девочка убивает? А если убивает детей? А если расчленяет и съедает? А если расчленяет, съедает, поворачивается к экрану жопой и испражняется прямо вам в лицо, и все это под старый гимн СССР со Сталиным? А если эта игра называется Battlefield S? Творчество всегда можно довести до точки, когда игра вам неприятна настолько, что вы мало того что ее не купите – будет противно жить с ней на одной планете.

В споре о том, что дозволено автору, невозможно победить. Но юмор как раз в том, что споры с целью победить и растоптать собеседника – это и есть проблема. Если же научиться говорить с людьми, слышать и понимать их, можно внезапно узнать много нового и интересного. Даже если в итоге вы разойдетесь каждый при своем мнении. Быть разными – это нормально. Играть одновременно в Kingdom Come: Deliverance и в Battlefield V, читать в твиттере и Алана Керца, и Дэниела Вавру – это ведь тоже diversity.

Другое дело, что это неправильное diversity. И сам этот текст – неправильный. С чего вообще я взял, что журналист может писать то, что захочет? А как же читатели?

Константин Говорун

Сказать спасибо: